История Европы. Том 2. Средневековая Европа. - Страница 297

297

В конце 40-х — начале 50-х годов XIV в. Англия была вынуждена бороться за обеспечение нейтралитета Шотландии. Франко-шотландский союз превратился в весомый фактор международных отношений в Западной Европе. Опасность этого союза для Англии была столь значительна, что начиная с 50-х годов XIV в. на всех англо-французских переговорах англичане пытались добиться его разрыва. В навязанном Франции после серии ее военных неудач договоре в Бретиньи (1360 г.) было объявлено о расторжении франко-шотландского союза «на все времена». Тем не менее он остался политической реальностью и в 1371 г. был официально подтвержден.

Французские войска приняли участие в новой англо-шотландской войне 1385—1389 гг., шотландцы постоянно участвовали в Столетней войне на стороне Франции, оказав особенно серьезную поддержку Карлу VII в 20—40-х годах XV в. Лишь во второй половине XV в. в связи с завершением англо-французской войны и ослаблением Англии в результате войны Роз ослабла и угроза Шотландии. Возникло взаимное стремление к мирному урегулированию противоречий (договоры 1474 и 1502 гг.). Сохраняя юридическую силу, франко-шотландский союз претерпел глубокие внутренние изменения и к началу XVI в. утратил прежнее значение в международной жизни Европы.

Англо-французские противоречия, в сферу которых был вовлечен широкий круг западноевропейских государств, в основном разрешились в результате Столетней войны. Участие, которое приняли в ней другие страны, в конечном счете определялось общими процессами укрепления государственности и установления межгосударственных границ, борьбы за независимость, противоборства сил централизации и феодального сепаратизма, а также потребностью в феодальной экспансии.

Опасность поглощения Франции английской монархией вызвала к жизни широкое освободительное движение, выросшее на основе крепнущего национального самосознания. Подобные движения стали в Европе XIV—XV вв. характерным явлением, которое играло заметную роль в международной жизни.

Сходные столкновения универсалистских тенденций с формированием основы будущих национальных государств происходили в XIV—XV вв. и в других регионах Европы. В течение XIV в. в Скандинавских странах преобладала линия сближения феодальных монархий. В отличие, например, от несостоявшихся попыток насильственного политического объединения Кастилии и Португалии или Англии и Франции, здесь основой сближения послужили общие интересы крупных феодалов Дании и Швеции, имевших поместья и лены во всех Скандинавских странах. Норвегия, более слабая в экономическом и политическом отношениях, была вовлечена в орбиту ведущих политических тенденций в развитии Дании и Швеции. Растущие скандинавские города получали в условиях сближения соседних стран более благоприятные условия для торговли.

И наконец, существенную роль в том, что на некоторое время в регионе возобладала тенденция к созданию объединенного королевства наряду с этно-культурной и экономической близостью Скандинавских стран сыграло экономическое и политическое давление со стороны северогерманских княжеств.

Формой реализации этой линии в международных отношениях на Скандинавском полуострове стала серия уний, возникавших на естественной для эпохи династической основе: унии Швеции и Норвегии (1319—1365 гг.), Дании и Норвегии (1380 г.), Дании и Швеции (1389 г.). Потребность в политическом единстве особенно обострилась после тяжелого поражения Дании в войне с немецкой Ганзой (1367—1370 гг.).

В 1397 г. на династической основе была заключена Кальмарская уния. Условиями этого политического соглашения были взаимная поддержка и совместные акции в международных и военных делах при сохранении неизменного независимого внутреннего устройства. Формой реализации союза была коронация коронами Дании, Швеции и Норвегии Эрика Померанского — внучатого племянника королевы Маргариты Датской.

Первоначально уния способствовала укреплению королевской власти и позиций высшего слоя датского дворянства. Однако уже в первой половине XV в. в Швеции и Норвегии сложилась сильная оппозиция начавшемуся датскому засилью. Широкие слои населения Швеции — купцы, рудокопы, крестьяне, отдельные выходцы из среды рыцарства — приняли участие в известном восстании под руководством Энгельбректа (1434—1436 гг.). В результате восстания Швеция добилась полной независимости (формально она вышла из унии в 1523 г. в связи с избранием королем Густава I Вазы). В Норвегии, отстававшей по уровню развития экономики и государственности, тенденция к созданию национального государства была надолго подавлена: в 1537 г. страна утратила независимость и превратилась в провинцию Дании (до 1814 г.).

Противоборство универсалистских и национальных тенденций играло ведущую роль и в международных отношениях в Центральной Европе. В этом регионе оно было тесно связано с внешней политикой Германской империи и немецкой агрессией против ряда стран в центре, на востоке и юго-востоке европейского континента.

В XIV—XV вв. итальянская политика Германии отошла на второй план по сравнению с X—XIII вв. Империя отказалась от борьбы с Анжуйским домом, укрепившимся в Сицилийском королевстве и на юге Италии. После захвата в 1365 г. графства Бургундии у ослабленной поражениями в Столетней войне французской монархии, которую поддерживало папство, центр германской внешней политики надолго переместился на восток и юго-восток.

В XIV в. усилилась немецкая колонизация в Чехии, заэльбских и придунайских областях. Номинально подчинявшиеся германскому императору орденские организации все больше угрожали самостоятельному развитию славянских стран. Русские земли стали главным объектом экспансии Ливонского ордена; Тевтонский и Ливонский ордена осуществляли агрессивную политику в отношении Польши и Литвы. Поиски внешнеполитической опоры против внешней опасности привели к образованию военных союзов и династических уний и в этом регионе. В 1325 г. был заключен польско-литовский союз, закрепленный браком королевича Казимира с дочерью литовского князя Гедимина Алдоной. Последовавшая затем война против Тевтонского ордена не принесла союзникам решительного успеха.

297