История Европы. Том 2. Средневековая Европа. - Страница 210

210

В условиях втягивания крестьянского хозяйства в товарно-денежные отношения имущественная дифференциация в среде крестьянства, существовавшая в какой-то степени и ранее, определенно углубилась. Наметилось выделение сравнительно немногочисленной группы богатых крестьян, активно участвовавших в торговле зерном и скотом.

Основную массу населения составляли держатели, владевшие, как правило, полным или половинным наделом. Наряду с ними может быть выделена группа малоземельных крестьян, владевших лишь небольшим участком земли и домом или только домом и частично подрабатывавших в хозяйстве господина или у богатых крестьян (в Польше и Чехии этот слой крестьян был известен под наименованиями «загродники», «халупники», в Венгрии — «желлеры»). Наконец, в источниках упоминаются и работники, проживавшие по чужим дворам и вовсе не имевшие своего хозяйства (в Польше и Чехии они обозначались старым термином «челядь», в Венгрии, по-видимому, и на эту прослойку распространялось название «желлеры»). Дворы малоземельных составляли сравнительно небольшую часть крестьянских усадеб, численность же прослойки работников источники определить не позволяют. Часть таких работников, проживая на господском дворе, использовалась для работы в господском хозяйстве, которое в XIII—XIV вв. было сравнительно невелико и рассчитано на удовлетворение потребности в продовольствии феодала и его семьи. Для основной массы держателей отработки, как правило, не превышали одной-двух недель в году.

Описанные здесь процессы охватили не всю территорию Центральной Европы. Даже в Чехии, где они отличались наибольшей интенсивностью, известны крупные имения, где не было перевода крестьян на новое право, а отработки достигали нескольких дней в неделю. Кроме того, имеющиеся источники освещают в основном положение во владениях государей, крупных феодалов и церкви. В имениях мелких и части средних феодалов, как полагают некоторые исследователи, существенные перемены вообще могли не иметь места.

В различных странах переход на денежную ренту происходил с разной степенью полноты. В Чехии во многих случаях натуральные взносы приобрели полусимволический характер, вносились скорее не для удовлетворения потребностей, a «in signum dominii» (в знак подчинения господину). По отношению к Польше этого уже утверждать нельзя, а в Венгрии роль натуральных взносов была вообще более значительной.

Эти оговорки не могут, однако, изменить главного вывода: в Центральной Европе XIII—XIV вв., как и в Западной в XII—XIII вв., произошли важные социальные изменения, которые привели к улучшению социально-правового положения крестьян, упрочению их прав на свое владение и укреплению хозяйственной самостоятельности крестьянского хозяйства. Подобные изменения, в свою очередь, способствовали росту производительных сил, увеличению продуктивности хозяйства и товарных излишков, развитию товарообмена между городом и деревней.

Центральноевропейское держание на «эмфитевтическом праве» можно признать принципиально однотипным с французской цензивой. Однако если во Франции освобождение сервов и создание цензивы сопровождались ограничением сеньориальной юрисдикции и распространением в той или иной мере на земли феодалов и их держателей сферы действия государственных органов, то в странах Центральной Европы одновременно с процессом внутренней колонизации и создания держаний на «эмфитевтическом праве» шел процесс перехода в руки феодалов сначала низшей, а затем и высшей юрисдикции над подданными.

Данное обстоятельство приобретало особое значение, когда со второй половины XIV в. стали намечаться перемены в характере аграрных отношений в Центральной Европе. Перемены эти вызывались сходными причинами, но по-разному проявлялись в отдельных странах. Важнейшим фактором было завершение во многих районах процессов внутренней колонизации, что ограничивало возможности повышения доходов путем освоения новой земельной площади. Имело значение и прогрессирующее обесценение монеты, в которой фиксировались размеры денежных платежей. Между тем потребности господствующего класса в обстановке развития товарно-денежных отношении не уменьшались, а, наоборот, увеличивались. И хотя феодалы так и не пошли в массовом порядке на общий пересмотр заключенных договоров и повышение размеров ренты, они пытались увеличить свои доходы иным образом.

Рассматривая положение в целом, можно выделить пути, по которым пошли феодалы. Один из них, наиболее полно осуществившийся в Чехии, состоял в том, чтобы повысить доходы с держаний на «эмфитевтическом праве», формально не нарушая имеющиеся соглашения. Это достигалось с помощью «перемера» полей, в результате чего увеличивалось число наделов, с которых должна была поступать установленная договором рента, а также благодаря взиманию разного рода чрезвычайных сборов (или «помощи»), имевших способность превращаться в постоянные налоги. Наконец, были ужесточены санкции за нарушение договора — неаккуратная уплата давала основание для увеличения повинностей в несколько раз.

Другой путь заключался в возврате от теряющих ценность денежных платежей к натуральным поборам. Такая тенденция может быть прослежена на венгерском материале, где эти поборы внедрялись с помощью общегосударственных актов. Так, в 1351 г. был введен новый побор в пользу землевладельцев — «девятина» — девятая часть всех плодов и вина а по закону 1397 г. в собственность феодала отходила треть выловленной рыбы. Еще один путь — в создании собственного, производящего на рынок хозяйства феодалов, что и дало бы возможность резко увеличить доходность их имений. Хронологически ранее всего дворянское предпринимательство проявилось в такой отрасли, как рыболовство, например в Чехии. Эта практика касалась крестьян в основном лишь постольку, поскольку их усилиями создавались пруды для разведения рыбы. Более глубоко затрагивало взаимоотношения крестьян и феодалов создание последними собственного зернового хозяйства в целях продажи его продуктов на рынок. Подобное хозяйство основывалось на барщинном труде крестьян и зачастую создавалось на отобранной у них земле.

210