История Европы. Том 2. Средневековая Европа. - Страница 350

350

Нарастание динамических тенденций в обществе, начавшееся в XI в., рост городов способствовали определенной консолидации Европы. С другой стороны, стремление противостоять арабскому и вообще восточному миру рождало чувство определенной европейской общности как одного из стереотипов мировосприятия. Этому также способствовало то, что в клюнийском движении, борьбе папства и германских императоров за инвеституру складывались политические доктрины, каждая из которых в идеале предполагала объединение Европы то ли под главенством папы, то ли под эгидой императорской власти.

Взаимопроникновение и взаимодействие различных влияний и элементов общественного бытия в перспективе порождало очень сложную и разнообразную картину культуры зрелого средневековья, в которой хотя и господствовало христианское мировоззрение, однако никогда не было полного поглощения ее церковью.

Со второй половины XI в. начинается подъем в духовной жизни западноевропейского общества, происходивший неравномерно в разных странах. Вплоть до конца XIII в. лидером в культурной жизни Западной Европы становится Франция. Этот подъем был бы невозможен без улучшения системы образования, накопления знаний. Получают развитие зародившиеся в каролингскую эпоху приходские (элементарные) школы, в городских центрах возникают кафедральные школы при центральных соборах, в епископских резиденциях. Они стали постепенно ориентироваться на подготовку не только ученых клириков, но и кадров для светской администрации, что предполагало расширение преподавания мирских наук. С начала XIII в. возникают и нецерковные школы, возглавляемые магистрами (учителями).

На рубеже XI—XII вв. ряд школ становятся особенно авторитетными. Учащиеся направляются в Мец, если хотят научиться музыке, в Камбре —чтобы овладеть основами математики, в Тур или Салерно, чтобы познать тонкости медицины. Пользуются известностью школы в Реймсе, Лане, Орлеане, Пуатье (Франция), в Утрехте (Германия), Кентербери (Англия) и др. Учащиеся теперь часто стремятся не просто в школу, но к определенному учителю, как например, к Фульберту Шартрскому, с уст которого падали «как капли меда, золотые слова».

XI век — время рождения схоластики как широкого интеллектуального движения (хотя основы ее были заложены еще в поздней античности и раннем средневековье). Название это произведено от латинского слова schola (школа) и в прямом смысле означает «школьная философия», однако оно скорее указывает на место ее рождения, а не на подлинный характер. Схоластика — философия, вырастающая из теологии и неразрывно с ней связанная, хотя и не тождественная ей.

Нуждаясь в новом более глубоком обосновании, христианская догма вынуждена обратиться к философии, к усилиям методического разума. Но и меняющаяся, создающая новые формы жизнь требует от человека активизировать проникновение в окружающий его мир и внутрь себя самого, познавать божеское через развитие человеческого. На скрещении этих тенденций и набирает силу схоластика, стремившаяся выявить «оптимальное» отношение между верой и разумом. В ней сразу определяются полярные направления. Аскет и богослов Петр Дамиани (1007—1072) категорически заявлял, что разум ничтожен перед верой и философия может быть только «служанкой богословия». Ему противостоял Беренгарий Турский (ок. 1000—1088), доходивший в своем рационализме до откровенных насмешек над церковью и защищавший человеческий разум, призывая во всем следовать его суждениям.

В XI в. вспыхивает спор об универсалиях (общих понятиях), который определял все дальнейшее развитие схоластики. Специфика средневекового сознания диктовала то, что ни один, даже самый радикальный мыслитель объективно не отрицал и не мог отрицать примата духа над материей, бога над миром. Но в этих рамках боролись противоположные точки зрения. Реалисты утверждали, что общие понятия существуют извечно, пребывая в божественном разуме. Соединяясь с материей, они реализуются в конкретных вещах. Номиналисты же полагали, что общие понятия извлекаются разумом из постижения единичных, конкретных вещей. Промежуточную позицию занимали концептуалисты, рассматривавшие общности как нечто существующее в вещах. Этот, казалось бы, отвлеченный философский спор имел весьма конкретные выходы в католическое богословие, и не случайно церковь относилась к нему с большим пристрастием.

Реализм, истоки которого коренились в платонической традиции, в своих крайних формах мог привести к пантеизму. Номинализм же — к выводам своеобразно «материалистического» характера, а в области теологии — к ереси, прежде всего к разрушению догмы о триединстве (что и произошло с Береигарием Турским, оказавшимся в конечном счете одним из вдохновителей мощных еретических движений). Сторонником номинализма в его более определенной и развитой форме в XI в. был также Росцелин из Компьена (ок. 1050—ок. 1112), наставник Абеляра (см. ниже). Его противником был «крайний» реалист Гильом из Шампо.

Ансельм Кентерберийский (1033—1109), выходец из итальянской Аосты, учившийся и преподававший в школах Нормандии, ставший впоследствии архиепископом Кентерберийским в Англии, сочетал реализм и убежденность в необходимости рационалистически-умозрительного понимания веры, которая только при таком условии становилась бы полной. Не должно быть, по его мнению, пропасти между человеком и богом, движение к которому осуществляется не через человеческое самоуничижение, а через рациональное и духовное совершенствование.

Такие своеобразно гуманистические мотивы, пусть пока еще робко, но начинают звучать не только в философии, но и в литературе будь то в предваряющем появление рыцарского романа сочинении «Руодлиб» или в поэзии, подготавливающей «овидианское возрождение» XII в.; они откликаются очень далеким и пока еще едва слышным эхом в начале поисков истинной, чистой веры, пробуждавшихся в народной религиозности и культуре.

350