История Европы. Том 2. Средневековая Европа. - Страница 136

136

Иногда значительную часть городской элиты и цеховую верхушку составляли иностранцы: в польских, чешских, скандинавских городах — немцы, в словенских — немцы и итальянцы, в далматинских — итальянцы и т.д. Нередко городские богатеи даже говорили на другом, нежели местные жители, языке, носили иные имена, подчас исповедовали иную религию. Все это вызывало глубокое недовольство прочих горожан.

С выделением патрициата последние превратились в простолюдинов — пополанов, «меньших», «тощих» и т.п. В этот слой входили цеховые ремесленники, средние и мелкие торговцы, владельцы земли и домов, шкиперы, нотариусы, врачи, университетские профессора. Они отнюдь не были бедными людьми, так как обладали профессией, движимым и недвижимым имуществом, включая землю в городе и его округе.

Постепенно в социальной борьбе горожан наступил новый этап. Если в коммунальном движении горожане сообща выступали против сеньора, то теперь центр социального антагонизма переместился внутрь городов. Торгово-ремесленная прослойка бюргерства начала выступать против патрициата, стремясь получить доступ к власти в городах. Данный этап социальной борьбы средневековых горожан обычно связывают с борьбой цехов против патрициата: хотя она происходила и в городах с так называемым свободным ремеслом и вообще получила в Европе XIV—XV вв. почти повсеместное распространение, именно цеховые ремесленники довели ее до наибольшего накала, наивысших форм и наивысших результатов.

Там, где ремесленное производство получило большое развитие и занимало ведущее место, где имелись сильные цехи, обычно они побеждали (Кёльн, Аугсбург, Флоренция). В других городах, где ведущую роль играла широкая экспортная торговля, победителем из борьбы выходила купеческо-патрицианская верхушка (Гамбург, Любек, Росток и другие города Ганзы, Венеция, Генуя). Иногда патрициат допускал к власти самую богатую часть ремесленной верхушки. Но и там, где цехи одерживали полную победу, управление городом не становилось подлинно демократическим, т.е. власть оказывалась в руках новой олигархии — представителей наиболее влиятельных цехов и части старого патрициата, — которая также отражала интересы городской элиты.

Социальная борьба внутри бюргерства принимала разные формы. Так, в Византии вооруженные дружины провинциальных городов выступали против опеки Константинополя. Восстания посадских людей против власти и кабалы бояр и крупных купцов прокатились в XIV—XV вв. по русским городам (Кострома, Нижний Новгород, Торжок, Великий Новгород, Брянск). Борьба против патрициата нередко смыкалась с еретическими выступлениями: это известное движение богомилов на Балканах, катаров в Южной Европе (одно из последних восстаний — в Сплите, 1398—1402 гг.), восстания в Новгороде (1337, 1340 гг.) и др. Особенно острый характер борьба против патрициата принимала тогда, когда она сочеталась с национально-освободительным движением: против засилья немцев (в Праге и Вроцлаве в 1333 г.; в Праге в 1419 г. и др.), золотоордынского ига (в XIV в. — в Ростове, Ярославле, Твери, Москве) и др.

В борьбе против патрициата активное участие всегда принимали городские низы. В XIV—XV вв. городской плебс, нередко при участии низших групп бюргерства, поднимал восстания против нового патрициата (в Перудже, Сиене, Кёльне и др.). На этом третьем, плебейском этапе социальной борьбы горожан впервые прозвучал голос предпролетариата (восстание чомпи во Флоренции в 1378 г.). Городские низы в эти же столетия приняли участие в ряде общенародных восстаний: Уота Тайлера в Англии, французской Жакерии, в Гуситских войнах в Чехии, восстании Энгельбрекссона в Швеции и др.

Одновременно высшие группы бюргерства включались в государственное управление: в ряде стран они играют заметную роль в сословно-представительных собраниях, где имеют свою палату, либо действуют совместно с рыцарями или верхушкой крестьянства.

Таким образом, сословие бюргерства заняло важное место в жизни феодального общества как его органичный структурный элемент. Оно было связано с прочими слоями не только через производство, торговлю, кредит, но и через господствовавшую в ту эпоху земельную собственность, а также через тесные контакты между городской элитой и господствующим классом, между всеми группами населения города и деревни. Оно участвовало в политической жизни общества, в представительных учреждениях, вместе с деревней часто оказывалось подвластным общему сеньору, иногда же города сами осуществляли сеньориальную власть над прилегающей сельской округой.

Конституирование горожан как общности происходило подобно всем феодальным сословиям в форме корпоративных привилегий и «свобод». Еще более, чем прочие феодальные сословия, бюргерство было социально гетерогенным, делилось на ряд групп по профессиональному, имущественному, политико-правовому принципу. Разобщенность усиливалась из-за преобладания локальных интересов городов, соперничества и войн между ними. Все это затрудняло совместные выступления бюргерского сословия в масштабах каждой страны. Однако хозяйственная, денежная, военно-стратегическая сила горожан была важнейшей опорой государственной централизации в масштабах целых стран или на княжеско-территориальном уровне. Заинтересованность горожан в мире, законности и порядке делала их верными союзниками неверных монархов, которые позволяли бюргерству оплачивать свои долги и военные авантюры, но далеко не всегда защищали их от притеснений феодалов.

Успехи внутренней и внешней торговли, кредита и ростовщичества в Европе XIV—XV вв. способствовали накоплению в руках купеческой и ростовщической верхушки горожан значительных денежных средств и образованию древнейших свободных форм капитала — торгового и ростовщического. В обстановке начавшегося замыкания цехов и разложения цехового ремесла торговый капитал получил возможность постепенно внедряться в сферу производства. Во многих крупных городах купцы приобретали оптом сырье и раздавали его обедневшим ремесленникам, а затем скупали у них готовые изделия для продажи на рынке, превращая их таким образом в кустарей, т.е. наемных рабочих-надомников. Такая «раздаточная система» вела в перспективе к ранним, примитивным формам капиталистического производства — рассеянной мануфактуре.

136